Разница между страницами «Флаг Радуги» и «Консенсус и анархия»

Материал из Rainbow-Wiki - радужная википедии
(Различия между страницами)
Перейти к навигации Перейти к поиску
м (4 версии импортировано)
 
м (2 версии импортировано)
 
Строка 1: Строка 1:
[[Файл:Rainbow_flag.jpg|thumb|left|Радужный флаг]]
[[Файл:Consensus_book.jpg|thrumb|left]]


'''Флаг Радуги - это разноцветный флаг, состоящий из семи полосок всех цветов радуги и слова "PACE" (рус. "''мир''") на любом из языков планеты.'''
'''Предисловие к книге "КОНСЕНСУС: ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ В СВОБОДНОМ ОБЩЕСТВЕ" Питера Гелдерлооса'''  


Подобный радужный флаг был использован в Италии на марше мира в 1961-м. Его создатели были вдохновлены разноцветным флагом, увиденным ими на выступлениях против ядерного оружия. Он стал особенно популярным после компании "За мир из каждого балкона" Pace da tutti i balconi), которая прошла в 2003-м году в Италии, начавшись с протеста против готовящейся войны в Ираке. На флаге было написано слово "PACE", что по-итальянски означает "мир". По мнению газеты "Корриере делла сера" флаг мира [http://www.corriere.it/Primo_Piano/Cronache/2003/02_Febbraio/20/bandierepace.shtml стал в Италии более популярным, чем государственный флаг] :) В дальнейшем этот флаг был принят как международный символ движения за мир во всём мире.  
Современное общество учит нас подчиняться и не думая выполнять то, что сказано. Инициатива наказуема. В результате люди перестают думать самостоятельно и становятся роботами, которые выполняют приказы оператора. В такой ситуации принятие решений, в котором бы участвовали все люди, которых они (решения) затрагивают, затруднительно. В книге описывается процесс принятия решений, в котором участвует максимальное количество людей, а принимаемое решение одобрено каждым (или почти каждым) участником — процесс принятия решений методом консенсуса.


[[Файл:Bandiere_della_pace_a_Milano_2003.jpg|thumb|right|За мир из каждого балкона]]
Читатель, прочитав название книги, может ужаснуться: «Как? Целая книга посвящена такой мелочи, как процесс достижения консенсуса?!» Нет, дорогой читатель, вовсе не мелочи. Ведь объяснение процесса достижения консенсуса — это вовсе не просто «технология», вроде инструкции по пользованию пылесосом или холодильником. За этой «технологией», как за каплей воды, виден океан, и стоит целая анархическая философия.


Использование радужного флага имеет богатую историю; он означает в различных культурах мира разнообразие и уникальность, а также надежду. Наряду с другими небесными явлениями радуга является одним из древних символов человечества. Она использовалась в различных религиозных системах. Так в скандинавской мифологии радуга считается мостом, соединяющим мир людей с миром богов. В ведийской мифологии она является луком бога-громовержца Индры. В древнегреческой мифологии радуга символизирует Ириду, вестница богов. В Ветхом Завете радуга является символом союза между Богом и человечеством. В мифологии аборигенов Австралии змей-радуга является покровителем неба, воды, плодородия и шаманов. В Китае в радуге различают пять цветов, соединение которых означает единство инь и ян.  
Дело в том, что '''едва ли не главная отличительная особенность анархизма''' (в отличие от других великолепных теорий и возвышенных учений, тоже сулящих свободу, равенство и братство — в далеком будущем)''' — это неразрывность целей и средств. Для анархистов путь к свободе лежит через свободу (а не через диктатуру), путь к равенству — через равенство (а не через иерархию), путь к братству — через братство (а не через конкуренцию). Для анархистов цель ни в коей мере не оправдывает средства. Напротив, средства уже несут в себе цель.''' Тот, кто прошел один шаг, прошел весь путь, поскольку «дорога в тысячу ли начинается с первого шага», учил самый древний анархист Лао Цзы.


«'''Флаг мира'''» (Bandiera della Pace) является одним из символов международного движения за мир. Его автором считается итальянский философ, теолог и гуманист Альдо Капитини, продемонстрировавший радужное знамя на первом марше за мир из Перуджи в Ассизи 24 сентября 1961 года. Радуга была выбрана как символ празднования разнообразия и знак примирения. Указывается, что Капитини увидел прототип своего флага в 1958 году на демонстрации, организованной британским писателем и общественным деятелем Бертраном Расселом. Есть свидетельства того, что радужное знамя в качестве знака мира было предложено уже в 1949 году и возможно было заимствовано у кооперативного движения.
Но как пройти этот шаг? Сообщество анархистов должно чем-то отличаться от обычной буржуазной (или бюрократической) фирмы или от политической партии? Разумеется! Чем же? '''Именно стремлением привести «средства» в соответствие с «целями», стремлением согласовать «эффективность» результата с либертарностью его достижения, внешнюю переделку общества с внутренним преобразованием личности, желанием победить иерархические привычки, атомизацию и безответственность среди самих анархистов. Конечно, это непросто. Это требует — рефлексии своих и чужих поступков, наличия доброй воли, нонконформизма и умения мечтать, стремления к диалогу, порой затраты огромных усилий и огромного времени. Но игра стоит свеч. «Как» мы действуем, общаемся, организуемся, не менее важно, чем то, «что» мы делаем.'''


[[Файл:Pace.jpg|400px|center|Радужный флаг]]
И жанр «планерки» на работе, и жанр партийного собрания не предполагают ни нашего активного участия, ни равноправия — но лишь ритуальной покорности. От нас ничего не зависит, кругом конкуренты, начальники и подчиненные. С годами это входит в плоть и кровь, становится привычным и единственно нормальным. Манипуляции, доминирование, вождизм, амбиции, с одной стороны, неспособность к диалогу, разобщенность, эгоизм, пассивность и безответственность, с другой стороны, — эти «милые» особенности нашего общества и культуры поведения его членов, вполне присущи и нам, анархистам.


Современный наиболее популярный вариант флага мира, предложенный итальянскими коммунистами в 1980-х годах, имеет семь цветов, расположенных в обратном природному порядке сверху вниз: фиолетовый, синий, голубой, зелёный, жёлтый, оранжевый, красный. Иногда фиолетовый и синий меняются местами. Посередине флага помещается надпись «'''PACE'''» (итал. ''«мир»''). В зависимости от языка надпись может иногда варьироваться, например: «PEACE» (англ.), «SHALOM» (иврит), «EIPHNH» (греч.) и так далее.
Все мы — дети иерархического, потребительского, сексистского, конкурентного общества. Значок с буквой А на груди, черное знамя в руках и проповедь революции на устах еще не превращают нас в свободных людей. '''Мы — такие же, как и все. С одним отличием. Мы осознаем это не как норму, а как невыносимую проблему, как социальную и нравственную болезнь, от которой хотели бы излечить себя и других. Сначала себя, потом — других. Но как? Как научиться действовать совместно, не подавляя никого, выслушивая каждого?'''


Также есть вариации с использованием символа мира (пацифик)
Для анархистов люди — и не изолированные атомы, и не муравьи в муравейнике. Да, каждый из нас — звено в несправедливой системе порочных и бесчеловечных отношений, продукт этого чудовищного и больного общества. Но от каждого из нас зависит — станет ли он «слабым звеном» в Системе. Как говорил Ж.П.Сартр: «Важно не то, что сделали из человека, а то, что он сумеет сделать из того, что сделали из него». Продукты, объекты и жертвы Истории, мы можем (хотя бы отчасти) стать и ее творцами, и субъектами.


[[Файл:Peace flag.png|thumb|left]] [[Файл:Peace flag with symbol.png|thumb|left]]
'''Анархизм начинается в личности, в ее свободе, бунте, несогласии играть по существующим правилам игры — но продолжается он уже в межличностном совместном действии, в творимой нами новой культуре и новой социальности. По словам Бакунина: «Быть свободным, и освобождать других»...'''


[http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B0%D0%B4%D1%83%D0%B6%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D1%84%D0%BB%D0%B0%D0%B3 Информация о радужных флагах в Википедии]
Лет двадцать назад один товарищ из Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС), споря со мной, не раз вопрошал: «В конце концов, какая наша цель: освобождать других или самим освобождаться?» Вопрос казался ему риторическим, а ответ однозначным. Сейчас он, один из немногих анархистов СССР первой волны, до сих пор активно участвующий в борьбе, под влиянием печального и богатого опыта, думаю, менее однозначен в своем ответе на собственный вопрос.


[https://www.google.by/search?q=Bandiere+della+pace&tbm=isch Фото радужных флагов]
'''Анархисты должны уметь мыслить целостно, мечтать радикально, и перенести акцент своих размышлений с законченной модели светлого общества будущего, как делали анархисты в «эпоху идеологий (ХIХ-ХХ века)», — ибо это и нереалистично, и нелибертарно (навязывать другим свой Город Солнца, созданный кем-то из головы и предписанный Жизни), — на перестройку собственных отношений и ролей внутри своего движения.''' Либертарные и, вместе с тем, эффективно работающие практики, альтернативные существующему дискурсы и ценности — лучшая агитация за анархию для «внешнего наблюдателя», чем расписанный до деталей проект анархической Утопии.


[[Категория:История Радуги]]
Все в этом мире взаимосвязано: общество и личность, глобальное и локальное, этика и политика, частное и публичное, внутренние экзистенциальные мотивы и внешние проявления активности, структурные изменения и новая культура повседневности. Конечно, вообще говоря, федерализм лучше централизма, консенсус лучше принятия решений большинством, но они сами по себе ни от чего не гарантируют и ничего не обеспечивают. '''Разумеется, никакие механизмы и процедуры (пусть тысячу раз либертарные) не могут заменить доброй воли, живого соучастия, такта, взаимного доверия, активности, братства и свободомыслия. Среди рабов тоже вполне может существовать консенсус — консенсус принятия рабства.'''
 
Все начинается с личности. По формуле Камю: «Я бунтую, следовательно, мы существуем», — от Я к Мы, от личного восстания к социальной революции и созданию подлинно человеческой реальности. Но личность, в свою очередь, встроена в некую систему отношений, связей, дискурсов, координат. И либертарные принципы Действия и организации могут поспособствовать нашему личностному росту, анархической перестройке общества (пусть на уровне микросоциумов), подобно тому, как авторитарные принципы сегодня блокируют их. Ведь с чего-то надо начинать изменять себя и мир — почему бы и не с этого? С тех вопросов, которые ставит эта чудесная книга: Какие мотивы руководят нами, анархистами? Как мы общаемся между собой? Как принимаем решения? Умеем ли мы слышать друг друга и договариваться? Все это — принципиально важно для нас, если личность неотделима от общества, этика от политики, логика от эмоций, цели от средств! Из этих размышлений, из этих отчаянных индивидуальных и коллективных усилий и практик, в конце концов, и рождается наша Анархия — не та, далекая, до которой, может быть, доживут наши правнуки, а та, близкая и манящая, которая и сегодня с нами — внутри нас, среди нас.
 
В конце концов, иерархическая организация движения, наличие «вождей» в нем, безответственность «массы» и фанатизм немногих, нетерпимость к инакомыслию — кажутся нам сегодня самыми простыми способами поведения (если не единственно возможными) только потому, что все мы — порождения этого отчужденного общества и его культуры.
 
'''Задумаемся: в чем наша сила в противостоянии Системе? Не в деньгах, не в массовости, но — в мотивации, убежденности, чувстве внутренней правды и братства, в осознанной решимости самим прожить свою жизнь.'''
 
Конечно, простых и, тем более, единственно правильных рецептов изменения мироздания и человека не существует. И автор книги не устает повторять об этом. Однако '''принятие решений консенсусом — такое же повседневное и нужное «упражнение в свободе», такая же «революционная гимнастика», как и тактика прямого действия (взрывающая логику представительства, законопослушности и власти), поскольку позволяет людям в повседневной жизни и борьбе день за днем преодолевать отчуждение и конкуренцию, распылять власть и лидерство среди многих, учиться культуре диалога и солидарности. '''
 
'''Консенсусные принятия решений сохраняют единство в многообразии, координируют без подавления, достигают равенства разных людей без их унификации, способствуют самореализации личности в общем деле, превращают всех (или большинство) участников движения в лидеров без выстраивания постоянных иерархий.''' Все в нашей жизни связано: борьба с капитализмом и государством, социальные трансформации и изменения каждого человека, формирование новой этики и новых взаимоотношений. И в этой книге все это присутствует.
 
Данная книга — не проповедь апостола анархии, не рассказ о молочных реках с кисельными берегами, рассчитанных на идеальных людей, но и не техническая «инструкция по эксплуатации» людей-роботов (вне зависимости от их мотивов и целей). Она написана на основе богатого опыта американского анархического движения и сочетает реалистичность и высокий идеализм, конкретность и способность видеть за деревьями лес. Многое из написанного здесь мы и так знали, и даже кое-что применяли — но фрагментарно, хаотически, не рефлексируя. Полезно, что в этой книге все детально продумано, приведено в систему, осмыслено. Это не догма, а руководство к размышлению и действию, которое полезно прочитать, обдумать и применить.
 
'''В книге хорошо показаны те опасности, которые подстерегают нас, анархистов, на каждом шагу: Сцилла формалистики и Харибда хаоса, Сцилла догматизма и Харибда беспринципности, Сцилла «эффективности любой ценой» и Харибда организационного паралича. Либертарная культура, отразившаяся на этих страницах, включает в себя и размышления, и ценности, и привычки, и практики, и стиль общения, и формы организации.'''
 
Читая эту интереснейшую книгу, я, как историк, вспомнил один яркий пример, свидетельствующий как о жизнеспособности обществ, принимающих решения консенсусом, так и об их «ахиллесовых пятах». Польша (точнее, Речь Посполитая) ХIV-ХVII веков. Ее политическое устройство современные официальные историки так и именуют (с глубоким отвращением и пренебрежением): «шляхетская анархия». Высший орган Речи Посполитой — Сейм шляхты (то есть дворянства) собирал сотни участников и руководствовался знаменитым принципом «либерум вето», то есть предполагал решение всех вопросов консенсусом всех участников. Да, порой это вело к неэффективности принятия решений, к тому, что какой-нибудь упрямый и гордый шляхтич блокировал весь механизм, и его приходилось уламывать всем сеймом. Но ведь это же работало, работало на протяжении веков: и в Польше не было централизованного бюрократического государства, не было деспотизма, и безвластные монархи, случалось, убегали от строптивых поляков...
 
Вообще же консенсус возможен, прежде всего, в не очень больших группах, состоящих из доверяющих друг другу, знающих друг друга и стремящихся достичь взаимопонимания людей. Основа анархического движения и сообщества — именно такие малые коллективы друзей и единомышленников, «группы близости». Именно эти коллективы и лежат в основе механизмов самоуправления, описанных в данной книге. Более высокий уровень координации — федерации, взаимодействие между группами и сетями, регионами и странами, основанное на принципах делегирования и императивного мандата, — здесь почти не рассматривается.
 
'''Все советы в книге даются в сослагательном наклонении. Ни один рецепт не может быть универсальным и не может заменить взаимного доверия и способности к (со)творчеству.''' При этом ненавязчивые советы автора книги своим читателям продуманы, детализированы, проиллюстрированы, обоснованы, сформулированы афористически и остроумно и приведены в систему. За ними ощущаются долгие размышления и богатый практический опыт. Принципиальность в главных вопросах не означает догматизма, точно так же, как гибкость и способность к ситуативному творчеству не означает беспринципности. Отстаивание своей позиции не означает нетерпимого фанатизма, а стремление к согласию с другими не означает конформизма. И предлагаемая читателю книга либертарна не только по сути, но и по духу, и по форме (часто ироничной и живой).
 
Вовсе не обязательно, поддавшись «моде на консенсус», следовать всем рецептам и советам, предлагаемым в книге, или, тем паче, оформлять их в виде каких-то фиксированных «уставов» или «оргпринципов». Неформальность, гибкость, творчество, диалог, опора на «группы близости» — основа анархической борьбы. Но хорошенько продумать и осмыслить то, о чем говорится на этих страницах, полезно любому анархисту, анархизм которого не сводится к крутой фразе или драке с полицией. Во всех случаях логика войны, иерархии и «достижения эффективности любой ценой» неизбежно несет в себе бациллы власти, мачизма, наличия экспертов и доминирует над логикой анархии. Но надо осознавать и минимизировать эти помехи и не выдавать исключительную ситуацию за норму, не выдавать нужду за добродетель. Лидерство ситуативное, временное, не должно закрепляться в традиции и фиксироваться в институтах постоянного «актива» и «начальства», пасущего анархическое «стадо».
 
Нет смысла пересказывать книгу. Лучше прочтите ее — и, возможно, с учетом изложенных в ней советов нам, анархистам России, удастся хоть отчасти изжить кошмар бесконечных и бесплодных многочасовых собраний, нетерпимых склок «на уничтожение» оппонента, сделав обсуждения более мобильными, увлекательными и... либертарными!
 
В завершение вновь вернусь к вопросу о соотношении целей и средств в анархизме. Что это значит — анархическая эффективность? Цель оправдывает средства? Тогда фюрерство, железная дисциплина и иерархия часто «эффективнее» анархических принципов решения вопросов. Один говорит — все подчиняются. Быстро, просто, привычно. Вот только если этот один исчезнет из движения (уйдет, будет перекуплен властью или убит) — движение рухнет, как стадо баранов, лишенное вожака. И подобные методы организации укрепляют в людях безответветственность и рабские привычки.
 
'''А многочасовые изматывающие анархические обсуждения на собраниях, создание рабочих групп, учет мнения каждого, осмысленность и мотивированность действий каждого участника движения — что это дает нам? То, что на любимый и неизбежный вопрос милиционеров на акции: «КТО У ВАС ГЛАВНЫЙ?», мы можем, не кривя душой, честно ответить: «ВСЕ ГЛАВНЫЕ!». И это немало.'''
 
 
'''''Петр Рябов, 16 марта 2010 года'''''
 
[[Категория:Единогласие]]

Версия 19:46, 12 декабря 2021

thrumb

Предисловие к книге "КОНСЕНСУС: ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЙ В СВОБОДНОМ ОБЩЕСТВЕ" Питера Гелдерлооса

Современное общество учит нас подчиняться и не думая выполнять то, что сказано. Инициатива наказуема. В результате люди перестают думать самостоятельно и становятся роботами, которые выполняют приказы оператора. В такой ситуации принятие решений, в котором бы участвовали все люди, которых они (решения) затрагивают, затруднительно. В книге описывается процесс принятия решений, в котором участвует максимальное количество людей, а принимаемое решение одобрено каждым (или почти каждым) участником — процесс принятия решений методом консенсуса.

Читатель, прочитав название книги, может ужаснуться: «Как? Целая книга посвящена такой мелочи, как процесс достижения консенсуса?!» Нет, дорогой читатель, вовсе не мелочи. Ведь объяснение процесса достижения консенсуса — это вовсе не просто «технология», вроде инструкции по пользованию пылесосом или холодильником. За этой «технологией», как за каплей воды, виден океан, и стоит целая анархическая философия.

Дело в том, что едва ли не главная отличительная особенность анархизма (в отличие от других великолепных теорий и возвышенных учений, тоже сулящих свободу, равенство и братство — в далеком будущем) — это неразрывность целей и средств. Для анархистов путь к свободе лежит через свободу (а не через диктатуру), путь к равенству — через равенство (а не через иерархию), путь к братству — через братство (а не через конкуренцию). Для анархистов цель ни в коей мере не оправдывает средства. Напротив, средства уже несут в себе цель. Тот, кто прошел один шаг, прошел весь путь, поскольку «дорога в тысячу ли начинается с первого шага», учил самый древний анархист Лао Цзы.

Но как пройти этот шаг? Сообщество анархистов должно чем-то отличаться от обычной буржуазной (или бюрократической) фирмы или от политической партии? Разумеется! Чем же? Именно стремлением привести «средства» в соответствие с «целями», стремлением согласовать «эффективность» результата с либертарностью его достижения, внешнюю переделку общества с внутренним преобразованием личности, желанием победить иерархические привычки, атомизацию и безответственность среди самих анархистов. Конечно, это непросто. Это требует — рефлексии своих и чужих поступков, наличия доброй воли, нонконформизма и умения мечтать, стремления к диалогу, порой затраты огромных усилий и огромного времени. Но игра стоит свеч. «Как» мы действуем, общаемся, организуемся, не менее важно, чем то, «что» мы делаем.

И жанр «планерки» на работе, и жанр партийного собрания не предполагают ни нашего активного участия, ни равноправия — но лишь ритуальной покорности. От нас ничего не зависит, кругом конкуренты, начальники и подчиненные. С годами это входит в плоть и кровь, становится привычным и единственно нормальным. Манипуляции, доминирование, вождизм, амбиции, с одной стороны, неспособность к диалогу, разобщенность, эгоизм, пассивность и безответственность, с другой стороны, — эти «милые» особенности нашего общества и культуры поведения его членов, вполне присущи и нам, анархистам.

Все мы — дети иерархического, потребительского, сексистского, конкурентного общества. Значок с буквой А на груди, черное знамя в руках и проповедь революции на устах еще не превращают нас в свободных людей. Мы — такие же, как и все. С одним отличием. Мы осознаем это не как норму, а как невыносимую проблему, как социальную и нравственную болезнь, от которой хотели бы излечить себя и других. Сначала себя, потом — других. Но как? Как научиться действовать совместно, не подавляя никого, выслушивая каждого?

Для анархистов люди — и не изолированные атомы, и не муравьи в муравейнике. Да, каждый из нас — звено в несправедливой системе порочных и бесчеловечных отношений, продукт этого чудовищного и больного общества. Но от каждого из нас зависит — станет ли он «слабым звеном» в Системе. Как говорил Ж.П.Сартр: «Важно не то, что сделали из человека, а то, что он сумеет сделать из того, что сделали из него». Продукты, объекты и жертвы Истории, мы можем (хотя бы отчасти) стать и ее творцами, и субъектами.

Анархизм начинается в личности, в ее свободе, бунте, несогласии играть по существующим правилам игры — но продолжается он уже в межличностном совместном действии, в творимой нами новой культуре и новой социальности. По словам Бакунина: «Быть свободным, и освобождать других»...

Лет двадцать назад один товарищ из Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС), споря со мной, не раз вопрошал: «В конце концов, какая наша цель: освобождать других или самим освобождаться?» Вопрос казался ему риторическим, а ответ однозначным. Сейчас он, один из немногих анархистов СССР первой волны, до сих пор активно участвующий в борьбе, под влиянием печального и богатого опыта, думаю, менее однозначен в своем ответе на собственный вопрос.

Анархисты должны уметь мыслить целостно, мечтать радикально, и перенести акцент своих размышлений с законченной модели светлого общества будущего, как делали анархисты в «эпоху идеологий (ХIХ-ХХ века)», — ибо это и нереалистично, и нелибертарно (навязывать другим свой Город Солнца, созданный кем-то из головы и предписанный Жизни), — на перестройку собственных отношений и ролей внутри своего движения. Либертарные и, вместе с тем, эффективно работающие практики, альтернативные существующему дискурсы и ценности — лучшая агитация за анархию для «внешнего наблюдателя», чем расписанный до деталей проект анархической Утопии.

Все в этом мире взаимосвязано: общество и личность, глобальное и локальное, этика и политика, частное и публичное, внутренние экзистенциальные мотивы и внешние проявления активности, структурные изменения и новая культура повседневности. Конечно, вообще говоря, федерализм лучше централизма, консенсус лучше принятия решений большинством, но они сами по себе ни от чего не гарантируют и ничего не обеспечивают. Разумеется, никакие механизмы и процедуры (пусть тысячу раз либертарные) не могут заменить доброй воли, живого соучастия, такта, взаимного доверия, активности, братства и свободомыслия. Среди рабов тоже вполне может существовать консенсус — консенсус принятия рабства.

Все начинается с личности. По формуле Камю: «Я бунтую, следовательно, мы существуем», — от Я к Мы, от личного восстания к социальной революции и созданию подлинно человеческой реальности. Но личность, в свою очередь, встроена в некую систему отношений, связей, дискурсов, координат. И либертарные принципы Действия и организации могут поспособствовать нашему личностному росту, анархической перестройке общества (пусть на уровне микросоциумов), подобно тому, как авторитарные принципы сегодня блокируют их. Ведь с чего-то надо начинать изменять себя и мир — почему бы и не с этого? С тех вопросов, которые ставит эта чудесная книга: Какие мотивы руководят нами, анархистами? Как мы общаемся между собой? Как принимаем решения? Умеем ли мы слышать друг друга и договариваться? Все это — принципиально важно для нас, если личность неотделима от общества, этика от политики, логика от эмоций, цели от средств! Из этих размышлений, из этих отчаянных индивидуальных и коллективных усилий и практик, в конце концов, и рождается наша Анархия — не та, далекая, до которой, может быть, доживут наши правнуки, а та, близкая и манящая, которая и сегодня с нами — внутри нас, среди нас.

В конце концов, иерархическая организация движения, наличие «вождей» в нем, безответственность «массы» и фанатизм немногих, нетерпимость к инакомыслию — кажутся нам сегодня самыми простыми способами поведения (если не единственно возможными) только потому, что все мы — порождения этого отчужденного общества и его культуры.

Задумаемся: в чем наша сила в противостоянии Системе? Не в деньгах, не в массовости, но — в мотивации, убежденности, чувстве внутренней правды и братства, в осознанной решимости самим прожить свою жизнь.

Конечно, простых и, тем более, единственно правильных рецептов изменения мироздания и человека не существует. И автор книги не устает повторять об этом. Однако принятие решений консенсусом — такое же повседневное и нужное «упражнение в свободе», такая же «революционная гимнастика», как и тактика прямого действия (взрывающая логику представительства, законопослушности и власти), поскольку позволяет людям в повседневной жизни и борьбе день за днем преодолевать отчуждение и конкуренцию, распылять власть и лидерство среди многих, учиться культуре диалога и солидарности.

Консенсусные принятия решений сохраняют единство в многообразии, координируют без подавления, достигают равенства разных людей без их унификации, способствуют самореализации личности в общем деле, превращают всех (или большинство) участников движения в лидеров без выстраивания постоянных иерархий. Все в нашей жизни связано: борьба с капитализмом и государством, социальные трансформации и изменения каждого человека, формирование новой этики и новых взаимоотношений. И в этой книге все это присутствует.

Данная книга — не проповедь апостола анархии, не рассказ о молочных реках с кисельными берегами, рассчитанных на идеальных людей, но и не техническая «инструкция по эксплуатации» людей-роботов (вне зависимости от их мотивов и целей). Она написана на основе богатого опыта американского анархического движения и сочетает реалистичность и высокий идеализм, конкретность и способность видеть за деревьями лес. Многое из написанного здесь мы и так знали, и даже кое-что применяли — но фрагментарно, хаотически, не рефлексируя. Полезно, что в этой книге все детально продумано, приведено в систему, осмыслено. Это не догма, а руководство к размышлению и действию, которое полезно прочитать, обдумать и применить.

В книге хорошо показаны те опасности, которые подстерегают нас, анархистов, на каждом шагу: Сцилла формалистики и Харибда хаоса, Сцилла догматизма и Харибда беспринципности, Сцилла «эффективности любой ценой» и Харибда организационного паралича. Либертарная культура, отразившаяся на этих страницах, включает в себя и размышления, и ценности, и привычки, и практики, и стиль общения, и формы организации.

Читая эту интереснейшую книгу, я, как историк, вспомнил один яркий пример, свидетельствующий как о жизнеспособности обществ, принимающих решения консенсусом, так и об их «ахиллесовых пятах». Польша (точнее, Речь Посполитая) ХIV-ХVII веков. Ее политическое устройство современные официальные историки так и именуют (с глубоким отвращением и пренебрежением): «шляхетская анархия». Высший орган Речи Посполитой — Сейм шляхты (то есть дворянства) собирал сотни участников и руководствовался знаменитым принципом «либерум вето», то есть предполагал решение всех вопросов консенсусом всех участников. Да, порой это вело к неэффективности принятия решений, к тому, что какой-нибудь упрямый и гордый шляхтич блокировал весь механизм, и его приходилось уламывать всем сеймом. Но ведь это же работало, работало на протяжении веков: и в Польше не было централизованного бюрократического государства, не было деспотизма, и безвластные монархи, случалось, убегали от строптивых поляков...

Вообще же консенсус возможен, прежде всего, в не очень больших группах, состоящих из доверяющих друг другу, знающих друг друга и стремящихся достичь взаимопонимания людей. Основа анархического движения и сообщества — именно такие малые коллективы друзей и единомышленников, «группы близости». Именно эти коллективы и лежат в основе механизмов самоуправления, описанных в данной книге. Более высокий уровень координации — федерации, взаимодействие между группами и сетями, регионами и странами, основанное на принципах делегирования и императивного мандата, — здесь почти не рассматривается.

Все советы в книге даются в сослагательном наклонении. Ни один рецепт не может быть универсальным и не может заменить взаимного доверия и способности к (со)творчеству. При этом ненавязчивые советы автора книги своим читателям продуманы, детализированы, проиллюстрированы, обоснованы, сформулированы афористически и остроумно и приведены в систему. За ними ощущаются долгие размышления и богатый практический опыт. Принципиальность в главных вопросах не означает догматизма, точно так же, как гибкость и способность к ситуативному творчеству не означает беспринципности. Отстаивание своей позиции не означает нетерпимого фанатизма, а стремление к согласию с другими не означает конформизма. И предлагаемая читателю книга либертарна не только по сути, но и по духу, и по форме (часто ироничной и живой).

Вовсе не обязательно, поддавшись «моде на консенсус», следовать всем рецептам и советам, предлагаемым в книге, или, тем паче, оформлять их в виде каких-то фиксированных «уставов» или «оргпринципов». Неформальность, гибкость, творчество, диалог, опора на «группы близости» — основа анархической борьбы. Но хорошенько продумать и осмыслить то, о чем говорится на этих страницах, полезно любому анархисту, анархизм которого не сводится к крутой фразе или драке с полицией. Во всех случаях логика войны, иерархии и «достижения эффективности любой ценой» неизбежно несет в себе бациллы власти, мачизма, наличия экспертов и доминирует над логикой анархии. Но надо осознавать и минимизировать эти помехи и не выдавать исключительную ситуацию за норму, не выдавать нужду за добродетель. Лидерство ситуативное, временное, не должно закрепляться в традиции и фиксироваться в институтах постоянного «актива» и «начальства», пасущего анархическое «стадо».

Нет смысла пересказывать книгу. Лучше прочтите ее — и, возможно, с учетом изложенных в ней советов нам, анархистам России, удастся хоть отчасти изжить кошмар бесконечных и бесплодных многочасовых собраний, нетерпимых склок «на уничтожение» оппонента, сделав обсуждения более мобильными, увлекательными и... либертарными!

В завершение вновь вернусь к вопросу о соотношении целей и средств в анархизме. Что это значит — анархическая эффективность? Цель оправдывает средства? Тогда фюрерство, железная дисциплина и иерархия часто «эффективнее» анархических принципов решения вопросов. Один говорит — все подчиняются. Быстро, просто, привычно. Вот только если этот один исчезнет из движения (уйдет, будет перекуплен властью или убит) — движение рухнет, как стадо баранов, лишенное вожака. И подобные методы организации укрепляют в людях безответветственность и рабские привычки.

А многочасовые изматывающие анархические обсуждения на собраниях, создание рабочих групп, учет мнения каждого, осмысленность и мотивированность действий каждого участника движения — что это дает нам? То, что на любимый и неизбежный вопрос милиционеров на акции: «КТО У ВАС ГЛАВНЫЙ?», мы можем, не кривя душой, честно ответить: «ВСЕ ГЛАВНЫЕ!». И это немало.


Петр Рябов, 16 марта 2010 года